Epistle 3

Эта статья неканоничная. Предмет этой статьи не из «реальной» Вселенной Half-Life и, следовательно, не считается каноничным.

Концепт-арт, сделанный для Episode Three и изображающий потерпевший крушение в Арктике вертолёт

Не ожидай от меня дальнейших писем по этим вопросам; это моя последняя эпистола. — Герти Фремонт

Epistle 3 (рус. Эпистола 3) — рассказ, написанный бывшим сценаристом серии Half-Life Марком Лэйдлоу.

Обзор

Выложенный Марком Лэйдлоу на личный сайт 24 августа 2017 года, через год после ухода из Valve Software, рассказ Epistle 3 представлен в форме письма, в котором автор вкратце объясняет, что произошло после окончания Episode Two, из-за чего сообщество увидело в нём набросок сюжета долгожданного Episode Three. Вместо настоящих элементов серии используются кодовые названия, а пол персонажей изменён на противоположный. Дата публикации совпадает с днём двадцатиоднолетия основания Valve.

Epistle 3 очень быстро привлёк внимание сообщества, после чего Лэйдлоу заявил, что это «фанфик» и «образ мечты, которая была много лет назад». В серии последующих постов, сделанных в Twitter, названных «Эпистолярным послесловием», он подчеркнул, что направление этой схемы неминуемо изменится и эволюционирует в ходе разработки, так как целая команда будет придумывать идеи, касающиеся реализации этих концепций. Идея о том, что Epistle 3 отражало запланированную концовку эпизодической трилогии, была также отвергнута Робином Уокером, сотрудником Valve, который работал над проектом. Он заявил, что не было никогда определённого плана на Episode Three. По его словам, данная история — один из примеров большой коллекции идей, о которых размышлял Лэйдлоу за эти годы.

Рассказ был убран с личного сайта Лэйдлоу в мае 2022 года.

Синопсис

Заменив имена на наиболее очевидные аналоги, автор письма (которым, как заявляется, предстаёт сам Гордон Фримен) обращается к игроку с просьбой о прощении за затянувшееся молчание, после чего описывает то, что случилось с ним после Episode Two. В письме рассказывается, как после похорон Илая Вэнса, Гордон и Аликс отправляеются на вертолёте к координатам в Арктике, которые им передала доктор Моссман в надежде на то, что они найдут «Борей» и выполнят желание Илая уничтожить его прежде, чем его сможет захватить и использовать Альянс. После того, как их вертолёт сбивают (событие напоминает концепт-арт к Episode Three), они обнаруживают огромные укрепления Альянса на льду. Они также становятся свидетелями таинственной галлюцинации, в ходе которой «Борей» то появляется, то исчезает.

После встречи с доктором Брином в форме «личинки» Аликс и Гордон находят доктор Моссман в камере для допросов. Хотя Аликс всё ещё ей не доверяет, Моссман помогает им попасть на корабль во время одного из кратковременных моментов его физического появления. На судне они пытаются управлять им, чтобы получить способность телепортироваться куда угодно в единый миг. Ранее персонал Aperture Science активировал петлевое устройство корабля, чтобы судно не попало в руки Альянса, из-за чего оно продолжает путешествовать по времени и пространстве. Моссман, считающая, что «Борей» можно безопасно использовать и изучать, спорит с Аликс, желающей уничтожить судно по воле своего отца. Последняя хочет активировать его самоуничтожение и отправить в самое сердце Альянса. Прежде, чем Моссман успевает отключить устройство, Аликс выстрелом убивает её. Когда Аликс и Гордон уже готовятся к столкновению с командным центром Альянса, внезапно появляется G-Man и забирает девушку с собой. Гордон остаётся один, но за мгновения до взрыва вортигонты вмешиваются и спасают его, завершая события серии. В конце письма автор отмечает, что это его финальный эпизод.

Текст письма

• Оригинал
• Оригинал (исправленный)
• Перевод (Витой)
• Перевод (исправленный)

Dearest Playa, I hope this letter finds you well. I can hear your complaint already, “Gertie Fremont, we have not heard from you in ages!” Well, if you care to hear excuses, I have plenty, the greatest of them being I’ve been in other dimensions and whatnot, unable to reach you by the usual means. This was the case until eighteen months ago, when I experienced a critical change in my circumstances, and was redeposited on these shores. In the time since, I have been able to think occasionally about how best to describe the intervening years, my years of silence. I do first apologize for the wait, and that done, hasten to finally explain (albeit briefly, quickly, and in very little detail) events following those described in my previous letter (referred to herewith as Epistle 2). To begin with, as you may recall from the closing paragraphs of my previous missive, the death of Elly Vaunt shook us all. The Research & Rebellion team was traumatized, unable to be sure how much of our plan might be compromised, and whether it made any sense to go on at all as we had intended. And yet, once Elly had been buried, we found the strength and courage to regroup. It was the strong belief of her brave son, the feisty Alex Vaunt, that we should continue on as his mother had wished. We had the Antarctic coordinates, transmitted by Elly’s long-time assistant, Dr. Jerry Maas, which we believed to mark the location of the lost luxury liner Hyperborea. Elly had felt strongly that the Hyperborea should be destroyed rather than allow it to fall into the hands of the Disparate. Others on our team disagreed, believing that the Hyperborea might hold the secret to the revolution’s success. Either way, the arguments were moot until we found the vessel. Therefore, immediately after the service for Dr. Vaunt, Alex and I boarded a seaplane and set off for the Antarctic; a much larger support team, mainly militia, was to follow by separate transport. It is still unclear to me exactly what brought down our little aircraft. The following hours spent traversing the frigid waste in a blizzard are also a jumbled blur, ill-remembered and poorly defined. The next thing I clearly recall is our final approach to the coordinates Dr. Maas had provided, and where we expected to find the Hyperborea. What we found instead was a complex fortified installation, showing all the hallmarks of sinister Disparate technology. It surrounded a large open field of ice. Of the Hyperborea itself there was no sign…or not at first. But as we stealthily infiltrated the Disparate installation, we noticed a recurent, strangely coherent auroral effect–as of a vast hologram fading in and out of view. This bizarre phenomenon initially seemed an effect caused by an immense Disparate lensing system, Alex and I soon realized that what we were actually seeing was the luxury liner Hyperborea itself, phasing in and out of existence at the focus of the Disparate devices. The aliens had erected their compound to study and seize the ship whenever it materialized. What Dr. Maas had provided were not coordinates for where the sub was located, but instead for where it was predicted to arrive. The liner was oscillating in and out of our reality, its pulses were gradually steadying, but there was no guarantee it would settle into place for long–or at all. We determined that we must put ourselves into position to board it at the instant it became completely physical. At this point we were briefly detained–not captured by the Disparate, as we feared at first, but by minions of our former nemesis, the conniving and duplicitous Wanda Bree. Dr. Bree was not as we had last seen her–which is to say, she was not dead. At some point, the Disparate had saved out an earlier version of her consciousness, and upon her physical demise, they had imprinted the back-up personality into a biological blank resembling an enormous slug. The Bree-Slug, despite occupying a position of relative power in the Disparate hierarchy, seemed nervous and frightened of me in particular. Wanda did not know how her previous incarnation, the original Dr. Bree, had died. She knew only that I was responsible. Therefore the slug treated us with great caution. Still, she soon confessed (never able to keep quiet for long) that she was herself a prisoner of the Disparate. She took no pleasure from her current grotesque existence, and pleaded with us to end her life. Alex believed that a quick death was more than Wanda Bree deserved, but for my part, I felt a modicum of pity and compassion. Out of Alex’s sight, I might have done something to hasten the slug’s demise before we proceeded. Not far from where we had been detained by Dr. Bree, we found Jerry Maas being held in a Disparate interrogation cell. Things were tense between Jerry and Alex, as might be imagined. Alex blamed Jerry for his mother’s death…news of which, Jerry was devastated to hear for the first time. Jerry tried to convince Alex that he had been a double agent serving the resistance all along, doing only what Elly had asked of him, even though he knew it meant he risked being seen by his peers–by all of us–as a traitor. I was convinced; Alex less so. But from a pragmatic point of view, we depended on Dr. Maas; for along with the Hyperborea coordinates, he possessed resonance keys which would be necessary to bring the liner fully into our plane of existence. We skirmished with Disparate soldiers protecting a Dispar research post, then Dr. Maas attuned the Hyperborea to precisely the frequencies needed to bring it into (brief) coherence. In the short time available to us, we scrambled aboard the ship, with an unknown number of Disparate agents close behind. The ship cohered for only a short time, and then its oscillations resume. It was too late for our own military support, which arrived and joined the Disparate forces in battle just as we rebounded between universes, once again unmoored. What happened next is even harder to explain. Alex Vaunt, Dr. Maas and myself sought control of the ship–its power source, its control room, its navigation center. The liner’s history proved nonlinear. Years before, during the Disparate invasion, various members of an earlier science team, working in the hull of a dry-docked liner situated at the Tocsin Island Research Base in Lake Huron, had assembled what they called the Bootstrap Device. If it worked as intended, it would emit a field large enough to surround the ship. This field would then itself travel instantaneously to any chosen destination without having to cover the intervening space. There was no need for entry or exit portals, or any other devices; it was entirely self-contained. Unfortunately, the device had never been tested. As the Disparate pushed Earth into the Nine Hour Armageddon, the aliens seized control of our most important research facilities. The staff of the Hyperborea, with no other wish than to keep the ship out of Disparate hands, acted in desperation. The switched on the field and flung the Hyperborea toward the most distant destination they could target: Antarctica. What they did not realize was that the Bootstrap Device travelled in time as well as space. Nor was it limited to one time or one location. The Hyperborea, and the moment of its activation, were stretched across space and time, between the nearly forgotten Lake Huron of the Nine Hour Armageddon and the present day Antarctic; it was pulled taut as an elastic band, vibrating, except where at certain points along its length one could find still points, like the harmonic spots along a vibrating guitar string. One of these harmonics was where we boarded, but the string ran forward and back, in both time and space, and we were soon pulled in every direction ourselves. Time grew confused. Looking from the bridge, we could see the drydocks of Tocsin Island at the moment of teleportation, just as the Disparate forces closed in from land, sea and air. At the same time, we could see the Antarctic wastelands, where our friends were fighting to make their way to the protean Hyperborea; and in addition, glimpses of other worlds, somewhere in the future perhaps, or even in the past. Alex grew convinced we were seeing one of the Disparate’s central staging areas for invading other worlds–such as our own. We meanwhile fought a running battle throughout the ship, pursued by Disparate forces. We struggled to understand our stiuation, and to agree on our course of action. Could we alter the course of the Hyperborea? Should we run it aground in the Antarctic, giving our peers the chance to study it? Should we destroy it with all hands aboard, our own included? It was impossible to hold a coherent thought, given the baffling and paradoxical timeloops, which passed through the ship like bubbles. I felt I was going mad, that we all were, confronting myriad versions of ourselves, in that ship that was half ghost-ship, half nightmare funhouse. What it came down to, at last, was a choice. Jerry Maas argued, reasonably, that we should save the Hyperborea and deliver it to the resistance, that our intelligent peers might study and harness its power. But Alex reminded me had sworn he would honor his mother’s demand that we destroy the ship. He hatched a plan to set the Hyperborea to self-destruct, while riding it into the heart of the Disparate’s invasion nexus. Jerry and Alex argued. Jerry overpowered Alex and brought the Hyperborea area, preparing to shut off the Bootstrap Device and settle the ship on the ice. Then I heard a shot, and Jerry fell. Alex had decided for all of us, or his weapon had. With Dr. Maas dead, we were committed to the suicide plunge. Grimly, Alex and I armed the Hyperborea, creating a time-travelling missile, and steered it for the heart of the Disparate’s command center. At this point, as you will no doubt be unsurprised to hear, a Certain Sinister Figure appeared, in the form of that sneering trickster, Mrs. X. For once she appeared not to me, but to Alex Vaunt. Alex had not seen the cryptical schoolmarm since childhood, but he recognized her instantly. “Come along with me now, we’ve places to do and things to be,” said Mrs. X, and Alex acquiesced. He followed the strange grey lady out of the Hyperborea, out of our reality. For me, there was no convenient door held open; only a snicker and a sideways glance. I was left alone, riding the weaponized luxury liner into the heart of a Disparate world. An immense light blazed. I caught a cosmic view of a brilliantly glittering Dyson sphere. The vastness of the Disparate’s power, the futility of our struggle, blossomed briefly in my awareness. I saw everything. Mainly I saw how the Hyperborea, our most powerful weapon, would register as less than a fizzling matchhead as it blew itself apart. And what remained of me would be even less than that. Just then, as you have surely already foreseen, the Ghastlyhaunts parted their own checkered curtains of reality, reached in as they have on prior occasions, plucked me out, and set me aside. I barely got to see the fireworks begin. And here we are. I spoke of my return to this shore. It has been a circuitous path to lands I once knew, and surprising to see how much the terrain has changed. Enough time has passed that few remember me, or what I was saying when last I spoke, or what precisely we hoped to accomplish. At this point, the resistance will have failed or succeeded, no thanks to me. Old friends have been silenced, or fallen by the wayside. I no longer know or recognize most members of the research team, though I believe the spirit of rebellion still persists. I expect you know better than I the appropriate course of action, and I leave you to it. Expect no further correspondence from me regarding these matters; this is my final epistle. Yours in infinite finality, Gertrude Fremont, Ph.D.

Dearest Player, I hope this letter finds you well. I can hear your complaint already, “Gordon Freeman, we have not heard from you in ages!” Well, if you care to hear excuses, I have plenty, the greatest of them being I’ve been in other dimensions and whatnot, unable to reach you by the usual means. This was the case until eighteen months ago, when I experienced a critical change in my circumstances, and was redeposited on these shores. In the time since, I have been able to think occasionally about how best to describe the intervening years, my years of silence. I do first apologize for the wait, and that done, hasten to finally explain (albeit briefly, quickly, and in very little detail) events following those described in my previous letter (referred to herewith as Episode 2). To begin with, as you may recall from the closing paragraphs of my previous missive, the death of Eli Vance shook us all. The Resistance team was traumatized, unable to be sure how much of our plan might be compromised, and whether it made any sense to go on at all as we had intended. And yet, once Eli had been buried, we found the strength and courage to regroup. It was the strong belief of his brave daughter, the feisty Alyx Vance, that we should continue on as her father had wished. We had the Arctic coordinates, transmitted by Eli’s long-time assistant, Dr. Judith Mossman, which we believed to mark the location of the lost research vessel Borealis. Eli had felt strongly that the Borealis should be destroyed rather than allow it to fall into the hands of the Combine. Others on our team disagreed, believing that the Borealis might hold the secret to the revolution’s success. Either way, the arguments were moot until we found the vessel. Therefore, immediately after the service for Dr. Vance, Alyx and I boarded a helicopter and set off for the Arctic; a much larger support team, mainly militia, was to follow by separate transport. It is still unclear to me exactly what brought down our little aircraft. The following hours spent traversing the frigid waste in a blizzard are also a jumbled blur, ill-remembered and poorly defined. The next thing I clearly recall is our final approach to the coordinates Dr. Mossman had provided, and where we expected to find the Borealis. What we found instead was a complex fortified installation, showing all the hallmarks of sinister Combine technology. It surrounded a large open field of ice. Of the Borealis itself there was no sign…or not at first. But as we stealthily infiltrated the Combine installation, we noticed a recurent, strangely coherent auroral effect–as of a vast hologram fading in and out of view. This bizarre phenomenon initially seemed an effect caused by an immense Combine lensing system, Alyx and I soon realized that what we were actually seeing was the research vessel Borealis itself, phasing in and out of existence at the focus of the Combine devices. The aliens had erected their compound to study and seize the ship whenever it materialized. What Dr. Mossman had provided were not coordinates for where the sub was located, but instead for where it was predicted to arrive. The vessel was oscillating in and out of our reality, its pulses were gradually steadying, but there was no guarantee it would settle into place for long–or at all. We determined that we must put ourselves into position to board it at the instant it became completely physical. At this point we were briefly detained–not captured by the Combine, as we feared at first, but by minions of our former nemesis, the conniving and duplicitous Wallace Breen. Dr. Breen was not as we had last seen him–which is to say, he was not dead. At some point, the Combine had saved out an earlier version of his consciousness, and upon his physical demise, they had imprinted the back-up personality into a biological blank resembling an enormous slug. The BreenGrub, despite occupying a position of relative power in the Combine hierarchy, seemed nervous and frightened of me in particular. Wallace did not know how his previous incarnation, the original Dr. Breen, had died. He knew only that I was responsible. Therefore the slug treated us with great caution. Still, he soon confessed (never able to keep quiet for long) that he was himself a prisoner of the Combine. He took no pleasure from his current grotesque existence, and pleaded with us to end his life. Alyx believed that a quick death was more than Wallace Breen deserved, but for my part, I felt a modicum of pity and compassion. Out of Alyx’s sight, I might have done something to hasten the slug's demise before we proceeded. Not far from where we had been detained by Dr. Breen, we found Judith Mossman being held in a Combine interrogation cell. Things were tense between Judith and Alyx, as might be imagined. Alyx blamed Judith for her father’s death…news of which, Judith was devastated to hear for the first time. Judith tried to convince Alyx that she had been a double agent serving the resistance all along, doing only what Eli had asked of her, even though she knew it meant she risked being seen by her peers–by all of us–as a traitor. I was convinced; Alyx less so. But from a pragmatic point of view, we depended on Dr. Mossman; for along with the Borealis coordinates, she possessed resonance keys which would be necessary to bring the vessel fully into our plane of existence. We skirmished with Combine soldiers protecting a Combine research post, then Dr. Mossman attuned the Borealis to precisely the frequencies needed to bring it into (brief) coherence. In the short time available to us, we scrambled aboard the ship, with an unknown number of Combine agents close behind. The ship cohered for only a short time, and then its oscillations resume. It was too late for our own military support, which arrived and joined the Combine forces in battle just as we rebounded between universes, once again unmoored. What happened next is even harder to explain. Alyx Vance, Dr. Mossman and myself sought control of the ship–its power source, its control room, its navigation center. The ships’s history proved nonlinear. Years before, during the Combine invasion, various members of an earlier science team, working in the hull of a dry-docked vessel situated at the Aperture Science Research Facility in Michigan, had assembled what they called the Bootstrap Device. If it worked as intended, it would emit a field large enough to surround the ship. This field would then itself travel instantaneously to any chosen destination without having to cover the intervening space. There was no need for entry or exit portals, or any other devices; it was entirely self-contained. Unfortunately, the device had never been tested. As the Combine pushed Earth into the Seven Hour War, the aliens seized control of our most important research facilities. The staff of the Borealis, with no other wish than to keep the ship out of Combine hands, acted in desperation. The switched on the field and flung the Borealis toward the most distant destination they could target: Arctica. What they did not realize was that the Bootstrap Device travelled in time as well as space. Nor was it limited to one time or one location. The Borealis, and the moment of its activation, were stretched across space and time, between the nearly forgotten Lake Huron of the Seven Hour War and the present day Arctic; it was pulled taut as an elastic band, vibrating, except where at certain points along its length one could find still points, like the harmonic spots along a vibrating guitar string. One of these harmonics was where we boarded, but the string ran forward and back, in both time and space, and we were soon pulled in every direction ourselves. Time grew confused. Looking from the bridge, we could see the drydocks of Aperture Science at the moment of teleportation, just as the Combine forces closed in from land, sea and air. At the same time, we could see the Arctic wastelands, where our friends were fighting to make their way to the protean Borealis; and in addition, glimpses of other worlds, somewhere in the future perhaps, or even in the past. Alyx grew convinced we were seeing one of the Combine’s central staging areas for invading other worlds–such as our own. We meanwhile fought a running battle throughout the ship, pursued by Combine forces. We struggled to understand our situation, and to agree on our course of action. Could we alter the course of the Borealis? Should we run it aground in the Arctic, giving our peers the chance to study it? Should we destroy it with all hands aboard, our own included? It was impossible to hold a coherent thought, given the baffling and paradoxical timeloops, which passed through the ship like bubbles. I felt I was going mad, that we all were, confronting myriad versions of ourselves, in that ship that was half ghost-ship, half nightmare funhouse. What it came down to, at last, was a choice. Judith Mossman argued, reasonably, that we should save the Borealis and deliver it to the resistance, that our intelligent peers might study and harness its power. But Alyx reminded me had sworn she would honor her father's demand that we destroy the ship. She hatched a plan to set the Borealis to self-destruct, while riding it into the heart of the Combine’s invasion nexus. Judith and Alyx argued. Judith overpowered Alyx and brought the Borealis area, preparing to shut off the Bootstrap Device and settle the ship on the ice. Then I heard a shot, and Judith fell. Alyx had decided for all of us, or her weapon had. With Dr. Mossman dead, we were committed to the suicide plunge. Grimly, Alyx and I armed the Borealis, creating a time-travelling missile, and steered it for the heart of the Combine’s command center. At this point, as you will no doubt be unsurprised to hear, a Certain Sinister Figure appeared, in the form of that sneering trickster, G-Man. For once he appeared not to me, but to Alyx Vance. Alyx had not seen the cryptical schoolmaster since childhood, but she recognized him, instantly. “Come along with me now, we’ve places to do and things to be,” said G-Man, and Alyx acquiesced. She followed the strange grey man out of the Borealis, out of our reality. For me, there was no convenient door held open; only a snicker and a sideways glance. I was left alone, riding the weaponized research vessel into the heart of a Combine world. An immense light blazed. I caught a cosmic view of a brilliantly glittering Dyson sphere. The vastness of the Combine’s power, the futility of our struggle, blossomed briefly in my awareness. I saw everything. Mainly I saw how the Borealis, our most powerful weapon, would register as less than a fizzling matchhead as it blew itself apart. And what remained of me would be even less than that. Just then, as you have surely already foreseen, the Vortigaunts parted their own checkered curtains of reality, reached in as they have on prior occasions, plucked me out, and set me aside. I barely got to see the fireworks begin. And here we are. I spoke of my return to this shore. It has been a circuitous path to lands I once knew, and surprising to see how much the terrain has changed. Enough time has passed that few remember me, or what I was saying when last I spoke, or what precisely we hoped to accomplish. At this point, the resistance will have failed or succeeded, no thanks to me. Old friends have been silenced, or fallen by the wayside. I no longer know or recognize most members of the research team, though I believe the spirit of rebellion still persists. I expect you know better than I the appropriate course of action, and I leave you to it. Expect no further correspondence from me regarding these matters; this is my final episode. Yours in infinite finality, Gordon Freeman, Ph.D.

Дражайший Игрок, Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я уже слышу, как ты жалуешься - "Герти Фремонт, мы так давно ничего от тебя не слышали!" Что ж, если ты желаешь слушать оправдания, то у меня их множество, прежде всего я была в других измерениях и не только, и не могла связаться с тобой обычными способами. Так было, пока восемнадцать месяцев назад не случилась резкая перемена в моём положении, и я снова оказалась на сих берегах. С тех пор у меня была возможность иногда размышлять о том, как лучше описать эти годы, годы моего молчания. Для начала я извиняюсь за ожидание, и теперь спешу наконец прояснить (хоть и кратко, сжато, и с минимумом деталей) события, последовавшие за описанными в моем предыдущем письме (упоминающееся здесь как Эпистола 2). Для начала, как ты, наверное, помнишь из финальных абзацев моего предыдущего письма, Смерть Элли Вэнт потрясла нас всех. Команда Исследования и Восстания была в шоке и не знала, как сильно наш план находился под угрозой срыва, и был ли вообще смысл исполнять то, что планировалось. И все же, когда Элли похоронили, мы нашли в себе силы и храбрость перегруппироваться. Ее храбрый сын, напористый Алекс Вэнт, твердо верил, что нам нужно следовать желанию его матери. У нас были координаты в Антарктиде (переданные давним ассистентом Элли, доктором Джерри Маасом) которые, как мы считали, отмечали местонахождение потерянного роскошного лайнера “Гиперборея”. Элли твердо верила, что “Гиперборею” лучше уничтожить, нежели позволить ей попасть в руки Разрыва. Другие в команде не соглашались, считая что “Гиперборея” может хранить ключ к успеху революции. Так или иначе, спорить было бессмысленно до тех пор, пока мы не нашли корабль. И так, едва мы проводили доктора Вэнт в последний путь, мы с Алексом сели на гидросамолет и отправились в Антарктиду; более серьезное подкрепление, в основном ополченцы, должно было последовать на другом транспорте. Мне до сих пор не очень ясно, что сбило наш крохотный самолет. Предшествовавшие часы путешествия сквозь метель над замерзшей равниной тоже все смазались в сплошной неопределенный туман, который едва помнится. Мое следующее ясное воспоминание - то, как наконец мы приблизились к координатам доктора Мааса, где мы ожидали найти “Гиперборею”. Вместо этого мы обнаружили сложную и укрепленную установку со всеми признаками зловещей технологии Разрыва. Она окружала большое и пустое ледяное поле. Самого “Гипноса” не было и следа… по-крайней мере, не поначалу. Но пока мы незаметно продвигались вглубь установки Разрыва, мы заметили периодическое, на удивление регулярное сияние – как будто загоралась и пропадала из виду гигантская голограмма. Этот странный феномен изначально казался вызванным гигантской системой линз Разрыва, но мы с Алексом скоро поняли, что на самом деле видели сам лайнер “Гиперборея”, который возникал и пропадал под сосредоточением устройств Разрыва. Пришельцы возвели свой комплекс, чтобы изучить и захватить корабль, когда он материализуется. Доктор Маас предоставил нам координаты не корабля, а места, где он должен был появиться. Лайнер осциллировал, возникая в нашей реальности и пропадая, его пульсирование пульсирование постепенно стабилизировалось, но не было гарантий, что он останется на месте надолго – если вообще останется. Мы решили, что должны взойти на борт, едва корабль воплотится полностью. В этот момент мы были ненадолго задержаны – не захвачены Разрывом, как мы сначала боялись, но подчиненными нашего бывшего врага, потворствующей и двуличной Ванды Бри. Доктор Бри была не в том же состоянии, что при последней встрече – то есть, она не была мертва. Некогда Разрыв сохранил раннюю версию ее сознания, и с её физической кончиной они записали запасную личность на пустой биологический носитель, напоминающий огромного слизня. Бри-Слизень, несмотря на относительно важную позицию в иерархии Разрыва, явно нервничала, и особенно боялась меня. Ванда не знала, как умерла ее прошлая инкарнация, настоящая доктор Бри. Она знала только, что ответственна за это была я. И потому слизень обращался с нами крайне осторожно. Все же, скоро она призналась (никогда не могла долго держать рот закрытым), что сама была узницей Разрыва. Ей не доставляло удовольствия текущее чудовищное существование, и она просила нас покончить с её жизнью. Алекс считал, что Ванда Бри не заслуживала быстрой смерти, но что до меня, то я почувствовала кроху жалости и сострадания. Пока Алекс не видел, я, возможно, сделала кое-что, чтобы ускорить кончину слизня, прежде чем мы пошли дальше. Недалеко от места, где нас задержала доктор Бри, мы нашли Джерри Мааса в камере допроса Разрыва. Разговор Джерри и Алекса был напряженным, как можно представить. Алекс обвинил его в смерти своей матери… эту новость Джерри услышал впервые и был ужасно поражен. Он пытался убедить Алекса, что все это время был двойным агентом, что работал на сопротивление, и делал только то, что просила Элли, даже если знал что рисковал тем, что все мы будем видеть в нем предателя. Я поверила; Алекс – не то чтобы. Но с практической точки зрения, мы должны были положиться на доктора Мааса, поскольку вместе с координатами Гипербореи у него были резонансные ключи, необходимые для того, чтобы целиком доставить лайнер в наше измерение. Мы перестреливались с солдатами, защищавшими исследовательский пост Разрыва, потом доктор Маас настроил “Гиперборею” на точно определенные частоты, необходимые, чтобы привести ее в (краткую) когерентность. В недолгое отведенное нам время мы взобрались на корабль, пока нас нагоняло неизвестное число агентов Разрыва. Корабль скореллировался ненадолго, и потом его колебания возобновятся. Уже опоздала наша вооруженная поддержка, которая прибыла и вступила в битву с силами Разрыва, пока мы попали в пространство между вселенными, снова отдав швартовы. Дальнейшее еще труднее объяснить. Алекс Вэнт, доктор Маас и я искали управление корабля – его источник энергии, его рубку управления, его навигационный центр. История лайнера оказалась нелинейной. Годами ранее, во время вторжения Разрыва, члены предыдущей команды ученых, работавшей в корпусе лайнера, стоявшего в сухом доке Исследовательской Базы Токсик-Айленд на озере Гурон, собрали то, что они назвали Петлевое Устройство. Если бы оно работало как требовалось, то создало бы поле, охватывающее корабль целиком. Это поле затем могло мгновенно переместиться в любое выбранное место, не пересекая пространство между двумя точками. Не были нужны входные и выходные порталы или иные устройства, оно было полностью самодостаточно. К несчастью, устройство никогда не тестировали. Когда Разрыв столкнул Землю в Девятичасовой Армагеддон, пришельцы захватили контроль над нашими самыми важными исследовательскими центрами. Команда Гипербореи, желая только лишь не отдать “Гиперборею” в руки Разрыва, действовала от отчаяния. Они включили поле и отправили “Гиперборею” в самую дальнюю точку, какую только могли: Антарктида. Чего они не знали, так это того, что Петлевое Устройство путешествовало во времени, а не только пространстве. И оно не было ограничено одним временем или местом. “Гиперборея” и сам момент активации, растянулись по континууму пространства-времени, между почти позабытым озером Гурон в Девятичасовом Армагеддоне и Антарктидой настоящего времени; как туго натянутая вибрирующая резинка, где по всей длине только в определенных точках можно было найти статичные места, как точки гармонии на вибрирующей струне гитары. Одна из этих точек была там, где мы зашли на борт, но струна продолжалась назад и вперед, во времени и пространстве, и скоро нас самих начало растягивать по этим направлениям. Время стало путаться. С палубы мы могли видеть сухие доки Токсин-Айленда на момент телепортации, где силы Разрыва приближались по земле, воде и воздуху. В то же время мы видели антарктические пустыни, где наши друзья с боем прорывались к изменчивой Гиперборее; и в дополнение, проблески других миров, возможно где-то в будущем, или даже прошлом. Алекс постепенно убеждался, что мы видели один из главных плацдармов для вторжения в другие миры – такие же как наш. Тем временем мы пробивались через корабль, преследуемые силами Разрыва. Мы старались разобраться в ситуации и определиться с дальнейшими действиями. Могли ли мы изменить курс “Гипербореи”? Стоило ли нам посадить его на мель в Антарктиде, дать нашим товарищам изучить корабль? Стоит ли нам уничтожить его со всеми на борту, включая нас? Было невозможно связно думать, учитывая сбивающие с толку парадоксальные петли времени, которые пронизывали корабль как пузыри. Я чувствовала, что схожу с ума, что мы все сходили с ума, сталкиваясь с мириадами версий нас самих, на этом корабле, который наполовину был кораблем-призраком, наполовину комнатой страха. Наконец, дело дошло до выбора. Джерри Маас спорил - не без оснований - что мы должны спасти “Гиперборею” и доставить его Сопротивлению, что наши ученые умы смогут изучить и подчинить его силу. Но Алекс напомнил мне, что поклялся исполнить требование своей матери: уничтожить корабль. Он выносил план: настроить “Гиперборею” на самоуничтожение и направить в сердце нексуса вторжения Разрыва. Джерри и Алекс спорили. Джерри одолел Алекса и определила область Гипербореи, готовясь отключить Петлевое Устройство и поставить корабль на лед. Потом я услышала выстрел, и Джерри упал. Алекс решил за всех нас, ну, или решило его оружие. Со смертью доктора Мааса, мы посвятили себя самоубийственному броску. С мрачным настроем Алекс и я взвели “Гиперборею”, создав межвременную боеголовку, и направили ее в сердце командного центра Разрыва. В этот момент, как ты наверняка совсем не будешь удивлен услышать, появилась Некая Зловещая Фигура, в форме этой насмехающейся обманщицы, Миссис Икс. В этот раз она явилась не мне, но Алексу Вэнту. Алекс не видел загадочную учительницу с детства, но сразу узнал её. "Следуйте со мной, нам нужно посетить много дел, переделать много мест," сказала Миссис Икс, и Алекс неохотно согласился. Он проследовал за странной седой леди прочь с Гипербореи и из нашей реальности. Для меня дверь никто не держал открытой; только злобная усмешка и взгляд в сторону. Меня бросили одну, движущуюся на превращенном в оружие лайнере в сердце планеты Разрыва. Вспыхнул ярчайший свет. Я увидела посреди космоса блистающую сферу Дайсона. Безграничность мощи Разрыва, бессмысленность нашей борьбы, кратко расцвела в моем сознании. Я видела всё. В основном я видела как “Гиперборея”, наше сильнейшее оружие, оказалось бы слабее горящей спички, когда бы разорвалось на части. А мои останки бы еще незначительнее. И тогда, как ты уже наверняка предвидел, Гастлихонты раздвинули свой собственный клетчатый занавес реальности, дотянулись как уже делали ранее, вытащили меня и оставили. Я едва увидела начало фейерверков. И вот мы здесь. Я говорила о своем возвращении на сии берега. То был кружной путь через места, которые я когда-то знала, и было удивительно видеть, как сильно поменялась местность. Так много времени прошло, что мало кто помнит, кто я такая, или что я говорила, когда разговаривала в последний раз, или чего именно мы надеялись достигнуть. К этому моменту, сопротивление победило или проиграло без моего участия. Прежние друзья принуждены к молчанию, или остались на обочине жизни. Я уже не знакома, или не узнаю большинство членов исследовательской группы, хотя я верю, что дух сопротивления еще живет. Я надеюсь, что ты лучше меня знаешь, что стоит делать дальше, и не буду тебе мешать. Не ожидай от меня дальнейших писем по этим вопросам; это моя последняя эпистола. Искренне твоя в бесконечной окончательности, Гертруда Фремонт, доктор физических наук.

Дражайший Игрок, Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я уже слышу, как ты жалуешься - «Гордон Фримен, мы так давно ничего от тебя не слышали!» Что ж, если ты желаешь слушать оправдания, то у меня их множество, прежде всего я был в других измерениях и не только, и не мог связаться с тобой обычными способами. Так было, пока восемнадцать месяцев назад не случилась резкая перемена в моём положении, и я снова оказался на сих берегах. С тех пор у меня была возможность иногда размышлять о том, как лучше описать эти годы, годы моего молчания. Для начала я извиняюсь за ожидание, и теперь спешу наконец прояснить (хоть и кратко, сжато, и с минимумом деталей) события, последовавшие за описанными в моем предыдущем письме (упоминающееся здесь как Эпистола 2). Для начала, как ты, наверное, помнишь из финальных абзацев моего предыдущего письма, Смерть Илая Вэнса потрясла нас всех. Сопротивление было в шоке и не знало, как сильно наш план находился под угрозой срыва, и был ли вообще смысл исполнять то, что планировалось. И всё же, когда Илая похоронили, мы нашли в себе силы и храбрость перегруппироваться. Его храбрая дочь, напористая Аликс Вэнс, твердо верила, что нам нужно следовать желанию её отца. У нас были координаты в Антарктиде (переданные давним ассистентом Илая, доктором Джудит Моссман) которые, как мы считали, отмечали местонахождение потерянного корабля «Борей». Илай твёрдо верил, что «Борей» лучше уничтожить, нежели позволить ему попасть в руки Альянса. Другие в Сопротивлении не соглашались, считая что «Борей» может хранить ключ к успеху революции. Так или иначе, спорить было бессмысленно до тех пор, пока мы не нашли корабль. И так, едва мы проводили доктора Вэнc в последний путь, мы с Аликс сели на гидросамолет и отправились в Антарктиду; более серьёзное подкрепление, в основном ополченцы, должно было последовать на другом транспорте. Мне до сих пор не очень ясно, что сбило наш крохотный самолет. Предшествовавшие часы путешествия сквозь метель над замерзшей равниной тоже все смазались в сплошной неопределенный туман, который едва помнится. Моё следующее ясное воспоминание — то, как наконец мы приблизились к координатам доктора Моссман, где мы ожидали найти «Борей». Вместо этого мы обнаружили сложную и укрепленную установку со всеми признаками зловещей технологии Альянс. Она окружала большое и пустое ледяное поле. Самого «Борей» не было и следа… по-крайней мере, не поначалу. Но пока мы незаметно продвигались вглубь установки Альянса, мы заметили периодическое, на удивление регулярное сияние — как будто загоралась и пропадала из виду гигантская голограмма. Этот странный феномен изначально казался вызванным гигантской системой линз Альянса, но мы с Аликс скоро поняли, что на самом деле видели сам корабль «Борей», который возникал и пропадал под сосредоточением устройств Альянса. Пришельцы возвели свой комплекс, чтобы изучить и захватить корабль, когда он материализуется. Доктор Моссман предоставила нам координаты не корабля, а места, где он должен был появиться. Судно осциллировало, возникая в нашей реальности и пропадая, его пульсирование пульсирование постепенно стабилизировалось, но не было гарантий, что оно останется на месте надолго — если вообще останется. Мы решили, что должны взойти на борт, едва корабль воплотится полностью. В этот момент мы были ненадолго задержаны — не захвачены Альянсом, как мы сначала боялись, но подчинёнными нашего бывшего врага, потворствующего и двуличного Уоллеса Брина. Доктор Брин был не в том же состоянии, что при последней встрече — то есть, он не был мёртв. Некогда Альянс сохранил раннюю версию его сознания, и с его физической кончиной они записали запасную личность на пустой биологический носитель, напоминающий огромного слизня. Брин-личинка, несмотря на относительно важную позицию в иерархии Альянса, явно нервничал, и особенно боялся меня. Уоллес не знал, как умерла его прошлая инкарнация, настоящий доктор Брин. Он знал только, что ответственнен за это был я. И потому личинка обращалась с нами крайне осторожно. Всё же, скоро он признался (никогда не мог долго держать рот закрытым), что сам был узником Альянса. Ему не доставляло удовольствия текущее чудовищное существование, и он просил нас покончить с его жизнью. Аликс считала, что Уоллес Брин не заслуживал быстрой смерти, но что до меня, то я почувствовал кроху жалости и сострадания. Пока Аликс не видел, я, возможно, сделал кое-что, чтобы ускорить кончину личинки, прежде чем мы пошли дальше. Недалеко от места, где нас задержал доктор Брин, мы нашли Джудит Моссман в камере допроса Альянса. Разговор Джудит и Аликс был напряженным, как можно представить. Аликс обвинила её в смерти свого отца… эту новость Джудит услышала впервые и была ужасно поражена. Она пыталась убедить Аликс, что всё это время была двойным агентом, что работал на Сопротивление, и делала только то, что просил Илай, даже если знала, что рисковал тем, что все мы будем видеть в ней предательницу. Я поверил; Аликс – не то чтобы. Но с практической точки зрения мы должны были положиться на доктора Моссман, поскольку вместе с координатами «Борея» у неё были резонансные ключи, необходимые для того, чтобы целиком доставить исследовательское судно в наше измерение. Мы перестреливались с солдатами, защищавшими исследовательский пост Альянса, потом доктор Моссман настроила «Борей» на точно определённые частоты, необходимые, чтобы привести её в (краткую) когерентность. В недолгое отведённое нам время мы взобрались на корабль, пока нас нагоняло неизвестное число агентов Альянса. Корабль скореллировался ненадолго, и потом его колебания возобновятся. Уже опоздала наша вооруженная поддержка, которая прибыла и вступила в битву с силами Альянса, пока мы попали в пространство между вселенными, снова отдав швартовы. Дальнейшее еще труднее объяснить. Аликс Вэнс, доктор Моссман и я искали управление корабля – его источник энергии, его рубку управления, его навигационный центр. История исследовательского судна оказалась нелинейной. Годами ранее, во время вторжения Альянса, члены предыдущей команды учёных, работавшей в корпусе судна, стоявшего в сухом доке Aperture Science на озере Гурон, собрали то, что они назвали Петлевое Устройство. Если бы оно работало как требовалось, то создало бы поле, охватывающее корабль целиком. Это поле затем могло мгновенно переместиться в любое выбранное место, не пересекая пространство между двумя точками. Не были нужны входные и выходные порталы или иные устройства, оно было полностью самодостаточно. К несчастью, устройство никогда не тестировали. Когда Альянс погрузил Землю в Семичасовую войну, пришельцы захватили контроль над нашими самыми важными исследовательскими центрами. Команда «Борея», желая только лишь не отдать «Борей» в руки Альянса, действовала от отчаяния. Они включили поле и отправили «Борей» в самую дальнюю точку, какую только могли: Антарктида. Чего они не знали, так это того, что Петлевое Устройство путешествовало во времени, а не только пространстве. И оно не было ограничено одним временем или местом. «Борей» и сам момент активации, растянулись по континууму пространства-времени, между почти позабытым озером Гурон в Семичасовой войне и Антарктидой настоящего времени; как туго натянутая вибрирующая резинка, где по всей длине только в определённых точках можно было найти статичные места, как точки гармонии на вибрирующей струне гитары. Одна из этих точек была там, где мы зашли на борт, но струна продолжалась назад и вперёд, во времени и пространстве, и скоро нас самих начало растягивать по этим направлениям. Время стало путаться. С палубы мы могли видеть сухие доки Aperture Science на момент телепортации, где силы Альянса приближались по земле, воде и воздуху. В то же время мы видели антарктические пустыни, где наши друзья с боем прорывались к изменчивому «Борею»; и в дополнение, проблески других миров, возможно где-то в будущем, или даже прошлом. Аликс постепенно убеждалась, что мы видели один из главных плацдармов для вторжения в другие миры – такие же как наш. Тем временем мы пробивались через корабль, преследуемые силами Альянса. Мы старались разобраться в ситуации и определиться с дальнейшими действиями. Могли ли мы изменить курс «Борея»? Стоило ли нам посадить его на мель в Антарктиде, дать нашим товарищам изучить корабль? Стоит ли нам уничтожить его со всеми на борту, включая нас? Было невозможно связно думать, учитывая сбивающие с толку парадоксальные петли времени, которые пронизывали корабль как пузыри. Я чувствовал, что схожу с ума, что мы все сходили с ума, сталкиваясь с мириадами версий нас самих, на этом корабле, который наполовину был кораблем-призраком, наполовину комнатой страха. Наконец, дело дошло до выбора. Джудит Моссман заявляла — не без оснований — что мы должны спасти «Борей» и доставить его Сопротивлению, что наши учёные умы смогут изучить и подчинить его силу. Но Аликс напомнила мне, что поклялась исполнить требование свокго отца: уничтожить корабль. Она выносила план: настроить «Борей» на самоуничтожение и направить в сердце нексуса вторжения Альянса. Джудит и Аликс спорили. Джудит одолела Аликс и определила область «Борея», готовясь отключить Петлевое Устройство и поставить корабль на лёд. Потом я услышал выстрел, и Джудит упала. Аликс решил за всех нас, ну, или решило её оружие. Со смертью доктора Моссман, мы посвятили себя самоубийственному броску. С мрачным настроем Аликс и я взвели «Борей», создав межвременную боеголовку, и направили ее в сердце командного центра Альянса. В этот момент, как ты наверняка совсем не будешь удивлен услышать, появилась Некая Зловещая Фигура, в форме этой насмехающегося обманщика, G-Man'а. В этот раз он явился не мне, но Аликс Вэнс. Аликс не видела загадочного учителя с детства, но сразу узнала его. «Следуйте со мной, нам нужно посетить много дел, переделать много мест,» сказал G-Man, и Аликс неохотно согласилась. Она проследовала за странным седым джентльменом прочь с «Борея» и из нашей реальности. Для меня дверь никто не держал открытой; только злобная усмешка и взгляд в сторону. Меня бросили одного, движущегося на превращенном в оружие исследовательском судне в сердце планеты Альянса. Вспыхнул ярчайший свет. Я увидел посреди космоса блистающую сферу Дайсона. Безграничность мощи Альянса, бессмысленность нашей борьбы, кратко расцвела в моем сознании. Я видел всё. В основном я видел как «Борей», наше сильнейшее оружие, оказалось бы слабее горящей спички, когда бы разорвалось на части. А мои останки бы ещё незначительнее. И тогда, как ты уже наверняка предвидел, вортигонты раздвинули свой собственный клетчатый занавес реальности, дотянулись как уже делали ранее, вытащили меня и оставили. Я едва увидел начало фейерверков. И вот мы здесь. Я говорил о своём возвращении на сии берега. То был кружной путь через места, которые я когда-то знал, и было удивительно видеть, как сильно поменялась местность. Так много времени прошло, что мало кто помнит, кто я такой, или что я говорил, когда разговаривал в последний раз, или чего именно мы надеялись достигнуть. К этому моменту, Сопротивление победило или проиграло без моего участия. Прежние друзья принуждены к молчанию, или остались на обочине жизни. Я уже не знаком, или не узнаю большинство членов исследовательской группы, хотя я верю, что дух сопротивления ещё живет. Я надеюсь, что ты лучше меня знаешь, что стоит делать дальше, и не буду тебе мешать. Не ожидай от меня дальнейших писем по этим вопросам; это моя последняя эпистола. Искренне твой в бесконечной завершённости, Гордон Фримен, доктор физических наук.

Альтернативные мысли

В послесловии, Лэйдлоу поразмышлял об альтернативных исходах и вопросах Epistle 3, которые могли бы возникнуть при реализации финального продукта.

• Застрелит ли Аликс доктор Моссман, или это чересчур жестоко? Что если вместо этого Аликс столкнула Моссман во временную петлю или портальный пузырь, оставляя её судьбу открытой?
• Есть ли роли в истории для Барни и Пса?
• Что если последний взрыв заряжает временную сингулярность, которая отправляет Гордона обратно в монорельс Чёрной Мезы, и все события не происходили? Или вот-вот произойдут снова?
• Как рассказать историю?
  • Начнёт ли игрок на «Борее», где будет физически взаимодействовать с временными петлями, которые функционировали бы в качестве флэшбэков?
  • Начнёт ли игрок внутри допросной камеры Альянса, что будет намекать на то, что весь опыт — это провокационная фантазия, используемая в качестве инструмента для получения информации?
  • Или предпочтение будет отдано прямолинейности?
• Как будет задействован доктор Брин после кончины его актёра озвучки, Роберта Калпа?

Имена

Ниже перечислены имена и термины, заменённые на кодовые названия.

• Оригинал
• Перевод

Оригинал	Исправлено
Playa	Player
Gertie Fremont	Gordon Freeman
Epistle	Episode
Elly Vaunt	Eli Vance
Research & Rebellion	Resistance
Alex Vaunt	Alyx Vance
Antarctic	Arctic
Jerry Maas	Judith Mossman
Hyperborea	Borealis
Disparate	Combine
Wanda Bree	Wallace Breen
Bree-Slug	BreenGrub
Tocsin Island	Aperture Science
Nine Hour Armageddon	Seven Hour War
Mrs. X	G-Man
Ghastlyhaunt	Vortigaunt

Оригинал	Исправлено
Герти Фремонт	Гордон Фримен
Эпистола	Эпизод
Элли Вэнт	Илай Вэнс
Исследование и Восстание	Сопротивление
Алекс Вэнт	Аликс Вэнс
Антарктида	Арктика
Джерри Маас	Джудит Моссман
Гиперборей	Борей
Разрыв	Альянс
Ванда Бри	Уоллес Брин
Бри-Слизень	Брин-личинка
Токсин-Айленд	Лаборатория исследования природы порталов
Девятичасовой Армаггедон	Семичасовая война
Миссис X	G-Man
Гастлихонты	Вортигонты

Галерея

Известный концепт-арт Episode Three, на котором изображён разбившийся вертолёт в Арктике, что схожим образом описывается в рассказе.

То же.

То же.

Внешние ссылки

• Epistle 3 — Личный сайт Марка Лэйдлоу (25 августа 2017) (архивная копия на Wayback Machine)
• Версия с исправленными именами